Это был хитрый мужичонко, "русский самородок". Лет тридцать тому назад он был дрожжевым мастером.
Напившись пьяным, он думал: почему лицо, не закрытое одеждой, не мерзнет, а тело мёрзнет, почему на юге фруктовые деревья дают плоды, а на севере нет. И решил быть садоводом.
Стал приучать южные деревья к северному климату и добился многого. Через двадцать лет его сад под Омском занимал десять десятин. Сад требовал затрат, и потому Комиссарову приходилось изворачиваться, рекламировать свой сад, обивать пороги у губернаторов. Притворялся глухим, чтобы слышать, что говорят о его саде, устраивал фокусы в саду, и действительно было что посмотреть: трёх-саженные зелёные кипарисы и рядом — замёрзшая берёза. Необыкновенные цветы, иногда даже окрашенные особым способом, особой поливкой, химическими составами.
От царя получил золотые часы, от разных учёных обществ Почётные грамоты и письма, субсидии. Получил звание учёного агронома, а на выставках демонстративно стоял у яблок из своего сада в одной рубахе, без пояса и босой.
На его рекламных листочках стояли слова: "Ермак покорил Сибирь, а Комиссаров климат сибирский".
Шло время, была война, революция, а теперь — временное правительство Колчака. На автомобилях приезжал с англичанами, американцами сам Колчак. Подивились, похвалили и уехали.
Комиссаров решил отдать визит, деньжонок достать, как доставал у губернаторов, а ведь это почти царь, а за удивление должно платить деньгами.
Неприветливо встретил садовода Комиссарова часовой у дворца Колчака и подозрительно покосился на огромный букет с ярко-красными, с художественно разбросанными, как драгоценные самоцветы-камни, голубыми, желты-ми, синими цветами.
Тревожный свисток. Десятки людей.
— В чем дело?
— Букет правителю Колчаку. Он был у меня в саду и удивлялся. Я глухой не слышу.
— Еще бомбы в букете.
— Вот мои документы. Царские подарки имею. "Ермак покорил Сибирь, а Комиссаров климат сибирский". Это из приказа губернатора Надарова.
Рассматривают, пропускают, но еще сомневаются — докладывают Колчаку: "Он босой и в одной рубахе, без шапки".
— Пустите этого чудака, он безвреден.
— Вид ваше превосходительство, подозрительный, большевистский, нельзя доверять, может быть, там в букете бомбы.
— Нет, я его знаю, был у него в саду, хороший сад, достойный внимания. Был у губернаторов — безопасен.
И вот с низким поклоном жене Колчака Анне Васильевне Тимерёвой босой человек преподносит букет цветов.
— Ах, какая прелесть! — щебечет Анна Васильевна и смеется.— Чудные цветы!
И подносит к лицу, нюхает.
— Да, замечательные пунцовые розы!
Комиссаров докладывает о саде, как делал это губернаторам, и просит субсидии.
Колчак сух, неразговорчив. Коротко обрезает.
— Я не могу дать субсидии. Не время теперь разводить сады, когда всюду большевики.
— Ваше превосходительство, смею вам доложить, это не розы, а пионы, и Сибирь ведь не Черное море, это надо учесть, ваше превосходительство. Сибирь не Чёрное море.
Колчак понял. Колчак вспомнил слова Гайды.
— Уметь управлять кораблем, не значит управлять Россией!
И затопал ногами, истерически закричал:
— Вон его, мерзавца, негодяя, большевика!!!
Десятки услужливых рук стали толкать непонимающего старика.
Анна Васильевна от неожиданности выронила большой букет, и он лежал красным пятном на полу.
Колчак топал ногами и продолжал кричать:
— Вон, негодяй!
— Это пионы, а не розы, не розы, а Сибирь — не Чёрное море! — кричал Комиссаров.
Еще не успокоился Колчак, ногами пинал букет, как футбольный мяч, а букет был крепкий и упругий.
ПРИМЕЧАНИЕ
Р. Г а й д а — колчаковский генерал, участник чехословацкого мятежа в Западной Сибири.
Сорокин А.С.
С65 Запах родины. – Омск: Омское книжное издательство, 1984 – 272 с., ил.
Тираж: 30000 экз.
Распознавание текста: Open OCR Cuneiform
Оператор: Сухоруков Б.Б.